Когда врач может только калечить…. Правовая оценка ошибок в акушерско-гинекологической практике Анализ врачебных ошибок в родовспоможении

"Безопасное акушерство" - термин, закономерно идущий на смену выражению безопасное материнство. Если еще в последней трети прошлого века мировое сообщество предпринимало усилия, объединяющие гуманитарные организации, социологов, педагогов, врачей в борьбе за право женщины не умереть по причинам, связанным с беременностью и родами, то уже в 1995 г. на Всемирном конгрессе по проблемам материнской смертности не было ни одного официального представителя ООН, ВОЗ, ЮНИСЕФ и других международных организаций. Причин тому по крайней мере две. Оказалось, что для перевода так называемых домашних родов в стационарные необходимы огромные финансовые затраты (до 72 трлн долл. США). Кроме того, к концу XX века стало очевидно, что программа ВОЗ (1970 г.) по снижению материнской смертности в 2 раза не только не реализована, но ситуация к 2000 г. даже ухудшилась: вместо 500 тыс. женщин, ежегодно умирающих в связи с беременностью и родами, их стало 590 тыс. Причин этого достаточно много, в частности оказался нереализованным приоритет планирования семьи. Однако основная причина заключается в изменении отношения к проблеме семьи - она была отдана в ведение национальных администраций. Последствия этого не замедлили сказаться: программных докладов по проблемам материнской смертности на последних конгрессах FIGO (2003, 2006 гг.) стало существенно меньше, а единая междисциплинарная стратегия вообще практически отсутствует.

Детерминированность материнской смертности среднегодовым подушевым доходом (СПД) доказана давно. Так, в Уганде СПД равен 100 долл. США, показатель материнской смертности - 1100 на 100 000 живорожденных; в Египте СПД - 400 долл. США, материнская смертность - 100. Таким образом, естественным путем снижения материнской смертности является повышение благосостояния государства. Это относится и к странам, где отсутствует государственная система охраны материнства и детства.

Статистические данные свидетельствуют о том, что более полумиллиона женщин во всем мире ежегодно умирают, не выполнив предназначенную природой функцию - воспроизведение потомства. Следует при этом отметить, что каждый десятый случай материнской смертности в той или иной степени является следствием врачебных ошибок. Именно врачебные ошибки (настоящие или мнимые) становятся реальной опасностью для врача, подвергаемого не только юридическому преследованию и санкциям страховых компаний, но и "прессингу" общества.

В целом количество судебных исков к врачам возросло за последние 4 года более чем в 5 раз. В этом отношении интересны два факта. Первый - встречных исков от врачей акушеров-гинекологов к истцам не было вообще. Второй - в анонимном анкетировании врачей-гинекологов Московской области (А. Л. Гридчик, 2000) на вопрос: как часто Вы были прямым или косвенным виновником материнской смертности, врачи ответили весьма различно в зависимости от опыта работы. Виновными считали себя 15% врачей со стажем до 15 лет, 43% со стажем 16-25% лет и 50% со стажем более 25 лет.

Известно, что врачебные ошибки бывают разные. Во-первых, это грубейшие нарушения общепризнанных норм, правил, протоколов вследствии низких профессиональных знаний медицинского персонала. Во-вторых, "строгое" соблюдение этих же общепризнанных норм, правил, протоколов и т. д. Ситуация парадоксальная.

Как и любая наука, акушерство является динамически развивающейся дисциплиной, которая постоянно вбирает в себя все новейшие достижения медицинской науки и практики. Это характерно для любой научной отрасли, однако при этом надо иметь в виду, что беременность и роды - физиологический процесс, а не совокупность диагнозов. Поэтому любые вмешательства в этой области должны предприниматься только в крайних случаях. Однако в последние десятилетия отмечается большой информационный бум, что проявляется возникновением разноречивых теорий, представлений, предложений по тактике ведения беременности и родов. В этих условиях практическим врачам трудно, а порой и невозможно разобраться в целесообразности и пользе одних положений или, напротив, риске для матери и плода - других: какова эффективность тех или иных методов ведения беременности и родов, какова степень их агрессивности для матери и плода, как они влияют на здоровье ребенка в будущем.

На современном этапе развития акушерства существует целый ряд ошибочных, не обоснованных научно представлений и подходов, последствия которых в большинстве случаев можно охарактеризовать как проявления "акушерской агрессии". Последняя иногда становится "нормой" ведения бере¬менности и родов, к сожалению, не всегда с благоприятным исходом. Для примера хотелось бы привести данные по Нидерландам: частота применения окситоцина при ведении родов врачами в 5 раз выше, чем при ведении родов средним медицинским персоналом, а частота кесарева сечения в 3 раза выше во врачебных стационарах.

В России на фоне острейшей проблемы воспро¬изводства населения в 2005 г. от причин, связанных с беременностью и родами, умерли более 400 женщин. Динамика показателя материнской смертности в Российской Федерации за последнее десятилетие вселяет сдержанный оптимизм. Что касается структуры причин материнской смертности, то она полностью соответствует мировой, которая на 95% "обеспечивается" странами Африки и Азии (кровотечения, аборты - 70%, сепсис, гестоз).

Причинами столь неблагоприятных исходов беременности и родов для матери и плода в немалой степени является так называемая акушерская агрессия.

Акушерская агрессия - ятрогенные, научно необоснованные действия, направленные, якобы, на пользу, а в результате приносящие матери и плоду только вред. Это приводит к увеличению осложне¬ний беременности и родов, росту перинатальной смертности, младенческой и материнской заболе¬ваемости и смертности. В связи с этим возникает закономерный вопрос о так называемом безопасном акушерстве.

Безопасное акушерство - это совокупность научно обоснованных подходов, основанных на достижениях современной науки и практики. Общая цель безопасного акушерства в первую очередь заключается в снижении материнской и перинатальной заболеваемости и смертности. Однако это положение в настоящее время является недостаточным.

В последние десятилетия произошли революционные изменения во всех сферах жизни нашего общества. Современные социально-экономические условия выдвигают новые требования к организации здравоохранения. При этом такой показатель, как качество оказываемых услуг, становится одним из важнейших факторов, определяющих деятельность любого учреждения здравоохранения.

Становление и развитие системы медицинского страхования и рыночных отношений также изме¬нили социальное поведение пациентов и способствовали становлению социального контроля качества оказания медицинских услуг.

Поэтому важнейшей особенностью современного здравоохранения является усиление тенденций правовой регламентации медицинской деятельности. Одним из направлений правовой реформы в здравоохранении должно стать определение мер ответственности за неисполнение или формальное исполнение законодательства для всех органов здравоохранения, участвующих в обеспечении конституционного права граждан на получение соответствующей медицинской помощи, а применительно к врачу-гражданину - обеспечение его конституционных прав и профессиональной деятельности, включая страхование ответственности.

Риск развития неблагоприятных исходов беременности и родов или развития правовых конфликтов сопровождают «заинтересованные стороны» - врача и пациентку - с первых дней беременности, а иногда распространяются и на период предгравидарной подготовки.

Ненавязчивая «агрессия» нередко начинается с первой же явки беременной в женскую консультацию. Это относится к лишним, порой дорогостоящим исследованиям и анализам, а также к лечению. Назначение стандартного комплекса препаратов (витаминные и минеральные комплексы, БАДы и т. п.) зачастую заменяют патогенетически обоснованную терапию. Так, например, при угрожающем прерывании беременности ранних сроков во всех случаях без соответствующего обследования назначают препараты прогестерона, гинипрал и другие, что обходится свыше полмиллиарда рублей.

Отдельно следует сказать о биотопе влагалища - самой незащищенной от врачебных действий области репродуктивной системы. Стало повсеместным стремление врача выявить наличие любых видов инфекций во влагалищном содержимом, на¬значая при этом неадекватное лечение (дезинфектанты, мощные антибиотики без определения чувствительности к ним и т. д.). Не меньшей ошибкой является стремление восстановить эубиоз влагалища. Как известно, «природа не терпит пустоты», поэтому после антибактериальной терапии микробиологическая ниша быстро заселяется теми же микроорганизмами, на которые в лучшем случае было направлено лечение (стафилококки, стрептококки, кишечная палочка, грибы и др.), но уже с другой антибактериальной резистентностью.

Качественная ПЦР дает немало неправильной информации, заставляющей врача принимать те или иные "агрессивные" решения. Поэтому в США это исследование проводят в 6 раз реже, чем в РФ, по той причине, что оно "слишком дорого и сверхинформативно". С целью избавиться от стремления "лечить анализы" с 2007 г. в США было запрещено даже проведение бактериоскопического исследования беременных без жалоб.

Изучение эволюции состава биотопа половых путей за последние десятилетия дает следующие результаты: у каждой второй здоровой женщины репродуктивного возраста в содержимом влагалища можно выделить гарднереллы и кандиды, у каждой четвертой - кишечную палочку, у каждой пятой - микоплазмы. Если КОЕ этих возбудителей не превышает 10 5 , а КОЕ лактобактерий составляет более 10 7 и при этом нет клинических проявлений воспаления, то женщина считается здоровой и ни в каком лечении не нуждается. Этой важной информации качественная ПЦР не дает. Она информативна только при обнаружении микроорганизмов, которые практически должны отсутствовать во влагалище (бледная трепонема, гонококки, хламидии, трихомонады и др.).

Еще одним проявлением так называемой акушерской агрессии в женских консультациях является необоснованно широкое проведение дополнительных методов исследования. Речь идет о многочисленных ультразвуковых исследованиях, КТГ при наличии физиологически протекающей беременности. Таким образом, методы пренатальной диагностики должны использоваться не для того, чтобы что-то найти, а для того, чтобы подтвердить возникшие предположения о риске развития перинатальной патологии.

Каков выход из данной ситуации? Стратегия риска - выделение групп женщин, у которых беременность, и роды могут осложниться нарушением жизнедеятельности плода, акушерской или экстрагенитальной патологией. Эти риски должны оцениваться по степени значимости в течение не только всей беременности, но, что очень важно, и во время родов ("интранатальный прирост"). В основе многих родов, имевших неблагоприятные исходы как для матери, так и для плода, лежит недооценка или игнорирование интранатальных факторов риска (патологический прелиминарный период, мекониальные воды, аномалии родовой дея¬тельности и др.).

Требует пересмотра и тактика ведения беременных в конце III триместра беременности: необоснованная госпитализация в чрезвычайно перегруженные подчас отделения патологии беременных. В частности, это относится к водянке беременных. По современным представлениям, нормальная прибавка массы тела у беременных колеблется в довольно широком диапазоне (от 5 до 18 кг) и обратно пропорциональна исходной массе тела.

Большая часть (80%) беременных, нуждающихся в лечении, могут успешно пользоваться услугами дневного стационара, экономя материальные и финансовые средства родильного стационара, и не отрывая женщину от семьи.

У беременной, госпитализированной в отделения патологии беременности без убедительных на то оснований в конце беременности, один путь - в родильный блок. Считается, что у этой беременной различными методами, в первую очередь, должна быть подготовлена шейка матки. Затем следует амниотомия и родовозбуждение. Необходимо отметить, что амниотомию в отделении патологии беременных производят более чем у половины пациенток и не всегда обоснованно. Это и амниотомия при недостаточно зрелой шейке матки, под давлением диагноза (водянка, в лучшем случае - гестоз, сомнительное перенашивание, плацентарная недостаточность при массе плода 3 кг и более и др.). Следует подчеркнуть, что амниотомия при «незрелой» шейке матки значительно повышает частоту осложнений в родах и операции кесарева сечения. Экспертные оценки показывают, что каждое четвертое кесарево сечение является результатом акушерской агрессии.

Не находит должного понимания внедрение элементов новых перинатальных технологий: избыток стерилизирующих мероприятий (бритье, применение дезинфектантов у практически здоровых беременных) не оставляет шанса ни одному биотопу (лобковому, промежностному, влагалищному) выполнить свои защитные функции в родах и послеродовом периоде.

Нельзя оставить без внимания якобы решенный, но в то же время вечный вопрос - сколько в среднем должны продолжаться роды. Это вопрос стратегический, и потому неправильные ответы на него влекут за собой цепь неправильных действий.

По данным литературы, продолжительность родов у перво- и повторнородящих в конце XIX века составляла в среднем 20 и 12 ч соответственно, а к концу XX века - 13 и 7 ч. Анализируя временные параметры этой величины, можно считать, что в среднем каждое десятилетие продолжительность родов у первородящих уменьшалась почти на 1 ч, у повторнородящих - на 40 мин. Что же изменилось за это время? Генетически детерминированный, веками отлаженный физиологический процесс родов? Вряд ли. Антропометрические показатели женского организма, в частности родовых путей? Нет. Закономерный процесс развития научной мысли? Несомненно! Разумеется, большинство достижений акушерской науки и практики имеют благородную цель - снижение показателей перинатальной смертности, материнской заболеваемости и смертности. Но анализ современного состояния акушерства показывает, что мы зачастую загоняем сами себя в тупик. Почему средние в мире значения длительности родов являются отправной точкой принятия чаще всего скоропалительных и в большинстве случаев неправильных решений у конкретной беременной (частота использования утеротонических препаратов в мире достигает 60%, и это только учтенные данные). Критерием правильного течения родов стало время, а не динамика родового процесса. Проведенные исследования свидетельствуют о том, что женщины, начинающие родовой акт в родовспомогательном учреждении, имеют более короткую продолжительность родов по сравнению с теми, кто поступает в середине первого периода родов. Следует отметить, что у 1-й группы рожениц регистрируется больше трудных родов, характеризуемых большим количеством всевозможных вмешательств и большей частотой кесарева сечения. Истинных цифр использования в родах запрещенных пособий (метод Кристеллера и др.) не знает никто.

Оценку акушерской ситуации с применением пособия Кристеллера описал Э.Бумм в 1917 г. Э.Бумм подчеркивал, что этот метод является самым агрессивным и опасным вмешательством в родах.

В настоящее время по предложению Французской ассоциации акушеров-гинекологов в Европейском союзе рассматривается вопрос о лишении права врача заниматься акушерской практикой во всех странах сообщества, если он заявит о применении им кристеллеровского пособия. Доложенная на последнем Всемирном конгрессе акушеров-гинекологов (FIGO, 2006 г.) эта инициатива вызвала горячее одобрение делегатов.

Ретроспективный анализ родов, завершившихся травмами новорожденных, их реанимацией, включая ИВЛ, выявил главную ошибку: применение метода Кристеллера вместо не произведенного вовремя оперативного родоразрешения.

Строгих ограничительных рамок требуют вопросы оказания акушерского пособия с использованием эпизиотомии. Стремление к уменьшению длины разреза приводит к прямо противоположному результату: до 80% так называемых малых эпизиотомии превращаются в банальные разрывы промежности. Поэтому вместо зашивания резаной раны приходится зашивать рваную рану. В результате возникает несостоятельность мышц тазового дна у женщин молодого возраста. Установлено, что эпизиотомия при гипоксии плода не является радикальным методом ускорения родов, а при высокостоящей головке эта операция вообще не имеет смысла. Поэтому растущее количество случаев несостоятельности мышц тазового дна является следствием не только плохого восстановления промежности, но и так называемого щадящего, а зачастую ненужного ее рассечения.

Как известно, лидирующее место среди причин материнской смертности в России, как и в мире, занимают акушерские кровотечения. До сих пор не стихают дискуссии по поводу количества и качества инфузионной терапии при восполнении кровопотери в акушерстве. Старые воззрения по этому вопросу сейчас оцениваются критически. Сейчас уже не вызывает сомнений, что приоритетом инфузионной терапии является качественный состав переливаемых растворов. Особенно это касается инфузионной терапии у женщин с гестозом, при котором гипергидратация может привести к печальным последствиям. А отказ от таких "агрессивных" инфузионных сред, как желатиноль, гемодез, реополиглюкин и др. значительно снижает реализацию синдрома ДВС. Гидроксиэтилкрахмал, 0,9% раствор натрия хлорида, замороженная плазма должны стать основными инфузионными средами.

Но это является только частью проблемы успешного лечения акушерских кровотечений. Основные же моменты должны включать правильную оценку количественного (объем) и качественного (нарушение свертывающей системы) компонентов кровопотери, своевременную и адекватную инфузионно-трансфузионную терапию, своевременное и адекватное хирургическое лечение (органосохраняющая тактика) и постоянный аппаратный и лабораторный контроль витальных функций и гомеостаза.

Основными причинами летальности при массивных акушерских кровотечениях являются нарушение вышеперечисленных моментов (запоздалый неадекватный гемостаз, неверная тактика инфузионной терапии, нарушение этапности оказания помощи).

Как ни странно, но даже такая банальная вещь, как оценка объема кровопотери, может сыграть решающую роль в исходе лечения самого кровотечения. К сожалению, оценка кровопотери практически всегда имеет субъективный характер.

Своевременное лечение гипотонического кровотечения с использованием всех необходимых компонентов позволяет успешно справиться с ситуацией уже на консервативном этапе оказания акушерской помощи. Обязательным условием является своевременная диагностика кровотечения. Многие судебные дела, возбужденные по поводу случаев материнской смертности, связаны именно с этим моментом. Затем необходима тщательная оценка объема кровопотери и расчет программы инфузионно-трансфузионной терапии (в зависимости от массы тела женщины) и ее коррекция в процессе лечения. Большое значение имеет многокомпонентное лечение, предусматривающее инвазивное вмешательство (ручное обследование стенок матки или биманулярная компрессия - забытые методы Снегирева и Соколова), применение системы для внутривенного введения растворов, введение утеротоников, контроль за гемодинамическими и гемостазиологическими показателями и, что немаловажно, постоянная оценка кровопотери (в процессе лечения).

В последнее время широкое применение для остановки гипотонического кровотечения получил внутриматочный гемостатический баллон. Назвать этот метод новым нельзя, так как первое упомина¬ние о применении такого рода средств относится к середине XIX века (1855 г.). Однако применение современных материалов и растворов позволило еще раз обратиться к этому методу. Эффективность его составляет 82%.

Следующим фактором, часто приводящим к печальным исходам родов, является решение о переходе от консервативного к оперативному этапу лечения акушерского кровотечения. В большей степени он касается психологии врача: любыми способами оттянуть лапаротомию и удаление матки. Когда в РФ в 2001 г. в родах были оперативно удалены 3067 маток, в стране количество судебных исков по поводу лишения детородного органа превысило таковое по случаям материнской смертности. Так быть не должно. Какие имеются возможности остановки кровотечения на хирургическом этапе?

Последовательность действий выглядит следующим образом:

• введение простенона в мышцу матки;
• ишемизация матки путем наложения зажимов и лигатур на сосудистые пучки;
• наложение гемостатических компрессионных швов Б-Линча (В-Lynch) и Перейры;
• перевязка подвздошных артерий;
• ангиографическая эмболизация;
• и лишь затем ампутация или экстирпация матки.

В основе тактики лечения акушерских кровотечений всегда должен лежать органосохраняющий принцип. Это противоестественно, если женщина, поступившая в родильный стационар, выписывается без детородного органа. Конечно, есть исключение из правил, но то, что органосохраняющая тактика должна стать при лечении акушерских кровотечений приоритетом, сегодня не вызывает сомнений.

Еще одной причиной смерти в РФ являются аборты, вернее их осложнения. Несмотря на снижение за последнее десятилетие абсолютного числа абортов, они занимают 2-е место в структуре причин материнской смертности в России. Для этого есть свои причины. К сожалению, под влиянием социально-экономических факторов аборт в РФ остается основным методом регуляции рождаемости (частота использования в РФ высокоэффективных методов контрацепции в 3 раза ниже, чем в экономически развитых странах; кроме того, в России производится больше абортов, чем в европейских странах).

Для иллюстрации сложности взаимосвязи законодательных решений и реакции общества хотелось бы привести пример непродуманного решения об отмене большего числа (9 из 13) социальных показаний для прерывания беременности в поздние сроки, после чего количество криминальных абортов возросло на 30% (!), и не все они закончились благополучно. Запрещать аборты, не предложив ничего взамен, бессмысленно, необходимо комплексное решение проблемы.

До настоящего времени загадкой акушерства является гестоз. Современные научные исследования подошли уже, казалось бы, к последнему барьеру патогенетической цепочки этого осложнения беременности - к генетике, но до сих пор нет целостной картины развития гестоза. Ценой незнания являются жизни тысяч женщин, погибающих в мире, в том числе в России. Как это ни покажется странным, но гестоз, вероятно, самая легкоуправляемая причина материнской смертности. Вопрос в своевременной диагностике и адекватном лечении. Конечно, о лечении мы говорим условно - единственным успешным методом терапии этого осложнения беременности является ее своевременное прерывание. Главной задачей является не допустить возникновение эклампсии, от которой собственно и умирают беременные. Золотым стандартом лечения является онкоосмотерапия, терапия в соответствии со степенью тяжести этого заболевания и родоразрешение по показаниям. Но остаются вопросы: как определить степень тяжести гестоза, как долго лечить, каким способом родоразрешить и т. д. Правильное решение этих вопросов и есть безопасность пациентки и врача.

Борьба с материнской смертностью остается и, конечно, останется приоритетом в работе акушерской службы, однако становление и развитие системы медицинского страхования и рыночных отношений в стране изменили социальное поведение и менталитет пациенток. Их осведомленность о современных методах родовспоможения, как это ни парадоксально, иногда ставит в неловкое положение некоторых врачей, не утруждающих себя самообразованием. Речь идет о современных перинатальных технологиях - комплексе мероприятий, основанных на доказательной медицине. Не внедрять их там, где это возможно, - это, мягко говоря, недальновидно, а в некоторых ситуациях и преступно (вспышки инфекционных заболеваний), Чем хуже санитарно-техническое состояние акушерского стационара, тем больше он нуждается в совместном пребывании матери и ребенка, в исключительно грудном вскармливании, в ранней выписке. Теоретически это знают все, практически - нежелание что-то менять порождает нагромождение заблуждений. Мы уже говорили выше, что каждый десятый случай материнской смерти в мире происходит по вине врача. Как же обезопасить пациентку, а также и самого врача от последствий некомпетентных действий? Самый дешевый, но чрезвычайно эффективный способ - разработка соответствующих стандартов и протоколов. В современном информационном мире без этого работать уже невозможно. В первую очередь речь идет о протоколах лечения акушерских кровотечений, ведения беременных с гестозом, с дородовым излитием околоплодных вод, ведения родов при наличии рубца на матке и др., в дальнейшем - по каждой акушерское ситуации.

В заключение необходимо отметить, что в этом сообщении освещено лишь небольшое количество актуальных вопросов и проблем акушерской практики, остро нуждающихся в решении, пересмотре и критической оценке. Дальнейшие исследования этой острой проблемы позволят существенно улучшить важнейшие показатели акушерской службы в целом.

Анализ причин, ошибок в лечебных мероприятиях приведших к проведению комиссионных судебно-медицинских экспертиз по акушерству и гинекологии за 2003 год

библиографическое описание:
Анализ причин, ошибок в лечебных мероприятиях приведших к проведению комиссионных судебно-медицинских экспертиз по акушерству и гинекологии за 2003 год / Кирпиченко В.И., Чекмарев А.И., Чернышев А.П. // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы. - Хабаровск, 2005. — №7. — С. 34-39.

html код:
/ Кирпиченко В.И., Чекмарев А.И., Чернышев А.П. // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы. - Хабаровск, 2005. — №7. — С. 34-39.

код для вставки на форум:
Анализ причин, ошибок в лечебных мероприятиях приведших к проведению комиссионных судебно-медицинских экспертиз по акушерству и гинекологии за 2003 год / Кирпиченко В.И., Чекмарев А.И., Чернышев А.П. // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы. - Хабаровск, 2005. — №7. — С. 34-39.

wiki:
/ Кирпиченко В.И., Чекмарев А.И., Чернышев А.П. // Избранные вопросы судебно-медицинской экспертизы. - Хабаровск, 2005. — №7. — С. 34-39.

В краевом бюро судебно-медицинских экспертиз за 2003 год проведено 25 комиссионных экспертиз, с привлечением в качестве эксперта акушера-гинеколога.

• Из г. Хабаровска - 20 экспертиз
• Из районов Хабаровского края - 4
• Из других областей - 1

Основными вопросами задаваемыми органами прокуратуры и милиции практически во всех делах были следующие:

• Имелись ли нарушения при оказании медицинской помощи больной.
• Имелось ли место нарушение действующих инструкций и приказов при оказании медицинской помощи.
• Правильно ли и своевременно был установлен диагноз заболевания.
• Правильно и в соответствии с установленным диагнозом проводилось медикаментозное и иное лечение.
• Какова причина смерти, находится ли в прямой причинной связи исход заболевания с действиями врача и мед. персонала, исполнением их профессиональных дел.

При этом в распоряжении экспертов были представлены истории болезней, индивидуальные карты беременных, истории родов, амбулаторные карты больных.

После проведения экспертиз в отдельных случаях были выявлены дефекты в лечении потерпевших, организационные ошибки. Обращало внимание, что в ряде медицинских документов было небрежное ведение их, не читаемость некоторых записей.

Наибольшее количество за 2003 год (12) было проведено по поводу осложнений возникших в результате парентерального введения 5% раствора глюкозы в ряде лечебных учреждений г. Хабаровска. Все случаи, за исключением одного, закончились благоприятным исходом для больных. При этом были выявлены некоторые организационные ошибки. Получив экстренное извещение, старшие сестры уничтожили в большинстве случаев растворы этой серии, оставив незначительное количество для проведения экспертиз. Были выявлены нарушения санитарно-эпидемиологического режима, хранение растворов на полу, без поддонов, недалеко от входа. По поводу лечения, постановки диагноза, лечения дефектов и нарушений не было выявлено.

Определенный интерес представляет экспертиза, направленная из области А. В деле было, помимо поставленных вопросов о качестве лечения, были поставлены вопросы о восполнении материального и морального ущерба. Перед экспертами были поставлены вопросы о причинах возникновения травматического повреждения сочленений таза, которые по мнению истицы возникли от непрофессиональных действий врачей, принимавших роды. Во время проведения экспертизы экспертами решался вопрос о том, действительно ли у больной был разрыв лонного и крестцово-подвздошного сочленений.

На основании тщательного анализа, представленных документов, рентгенологических исследований, литературы по данному вопросу, комиссия пришла к выводу, что у женщины был не разрыв лонного сочленения, (то есть травмы, как таковой, вообще не было), а симфизиолизис который развился в результате физиологических процессов и присоединившейся к нему воспалительный процесс лонного сочленения (симфизит) и крестцово-подвздошного сочленения (сакроилиит). Комиссия так же установила, что причиной связи между действиями врача (давления на живот руками) нет.

Тем не менее экспертами были выявлены недостатки ведения родов: не отмечена степень перинатального риска, не отмечено в клиническом диагнозе состояние лонного сочленения до родов (расхождение лонных костей во время беременности), не вынесен диагноз: Диастазы прямых мышц живота. Имелись расхождения в определении сроков беременности и массы плода. Комиссией отмечено при оказании медицинской помощи во втором периоде родов примененных приемов, не регламентированных приказами Минздрава РФ, не поставлен вопрос о плановом кесаревом сечении (учитывая течение беременности, состояния плода и других данных).

Определенный интерес представляет экспертиза по поводу развития тяжелого гнойно-септического осложнения, приведшего к развитию тяжелых ятрогенных осложнений и утяжелению группы инвалидности (согласно предварительного следствия). На основании изучения медицинских документов экспертная комиссия пришла к выводу, что выставленный больной клинический диагноз «быстрорастущая миома» не вызывает сомнений, больная нуждалась в специализированной гинекологической мед. помощи (оперативное лечение). Вместе с тем, комиссия считает, что имеющаяся у больной тяжелая патология левой нижней конечности (остеогенная саркома левого бедра) способна завуалировать клинические проявления других заболеваний или патологических состояний, или осложнений. Комиссия считает, что данный клинический случай неординарен и диктовал необходимость врачебного консилиума (в составе: гинекологов, травматологов, хирургов, фармакологов и администрации мед. учреждения) для выработки единого мнения по плану ведения больной, которое должно быть отражено в истории болезни. При планировании оперативного лечения больной не проведено полное специальное гинекологическое обследование (кольпоскопия, РДВ, с последующим гистологическим исследованием соскоба, нет мазков на цитологию). Комиссия подчеркивает, что в любом учреждении ответственным за проведение обследований и лечения больной является лечащий врач. Планирование объема оперативного лечения решает лечащий врач совместно с зав. отделением или ответственным за работу в отделении сотрудником кафедры.

Комиссия считает, что возникшая в послеоперационном периоде температурная реакция, отсутствие изменений при влагалищном исследовании, могли привести к мысли о связи температуры у больной в послеоперационном периоде с имевшимся у больной заболеванием левого бедра.

На основании документов представленных на экспертизу, комиссия считает, что выставленный диагноз после осмотра хирурга и инфекциониста: перитонит с явлениями выраженной интоксикации требовал экстренного оперативного лечения. Ушивание дефекта сигмовидной кишки при гнойном перитоните является обязательным этапом оперативного вмешательства.

Комиссия также считает, что послеоперационные осложнения обусловлены в первую очередь у больной ее тяжелым онкологическим заболеванием (саркома бедра), сопровождающимся иммунодефицитом, что явилось благоприятным фоном для развития воспалительного процесса в малом тазу. Комиссия считает, что между неполным объемом диагностических мероприятий до проведения плановой операций, выбранным объемом операции с одной стороны, и развитием послеоперационных осложнений с другой стороны прямой причинно-следственной связи не усматривается.

С точки зрения судебной медицины осложнения операций или примененных сложных методов диагностики при отсутствии дефектов их выполнения, являющихся следствием других причин (тяжесть состояния больного, непредвиденные особенности реакции больного и другое) не подлежат судебно-медицинской тяжести вреда здоровья больному.

Следующая экспертиза по поводу летального исхода в послеродовом периоде. На основании представленных мед.документов комиссией были выявлены ошибки и упущения как лечебного, так и организационного плана.

На этапе женской консультации не соблюдался алгоритм обследования и наблюдения за беременной, не проводились мероприятия по профилактике и лечению гестоза, отсутствовала преемственность между женской консультацией и стационарами. В родильном отделении боль- ной не проводилась оценка тяжести гестоза, не проведены анализы крови и мочи по экстренным показаниям. При отхождении зловонных зеленых околоплодных вод не выставлен диагноз хорионамнионита, не назначается антибактериальная терапия, не проводится лечение хронического ДВС-синдрома. При развитии массивного послеродового кровотечения (более 4,500) не переливалась кровь и препараты крови. Оперативное лечение пролонгировано на один час и проводилось на агонирующей больной. Комиссия признала, что у роженицы на фоне длительного протекающего гестоза, хронического ДВС синдрома, не леченных на всех этапах течения беременности и оказании медицинской помощи при родоразрешении возникло массивное послеродовое не восполненное кровотечение (более 4,500), повлекшее развитие гемморрагического шока 3 стадии - непосредственной причины смерти. Анализ медицинских документов, а так же повторное изучение патогистологического материала внутренних органов трупа показывает, что у роженицы, страдавшей длительно протекающим и не леченным гестозом и внутриматочной инфекцией, роды проходили с тяжелыми осложнениями - инфицирование планцеты, околоплодных вод и самого плода, что привело к его бактериальной гибели а также развитию некротического гнойного эндометрита и послеродового сепсиса, морфологическими признаками которого явилось: очаговый межуточный миокардит, острый реактивный гепатит (с острым жировым гепатозом) септическая гиперплапзия пульпы селезенки, некронефроз, некрозы надпочечника. Экспертная комиссия считает, что между качеством оказания медицинской помощи по поводу беременности с нарушением алгоритма наблюдения и лечения на всех этапах ее течения и в родах с одной стороны, и неблагоприятным (летальным для родильницы и плода) исходом усматривается прямая причинно-следственная связь. Судебно-медицинская экспертная комиссия полагает уместным указать на организационно-тактические дефекты допущенные зав.отделением по ведению родов (не выполнение инструкции и должностных обязанностей), со стороны администрации отстутсвие контроля за работой родильного отделения и станции переливания крови. Отделение не обеспечивается современными инфузионными средствами, отсутствует контроль за запасами СПЗ крови и ее компонентов, а так же списками резервных доноров.

На рассмотрение экспертов предоставлялись дела по поводу осложнений возникших в до и после - родовом периоде, оперативных и других лечебных мероприятий, изнасилований, лечении воспалительных заболеваний. Анализ документов и выводов, проведенных комиссионных судебно- медицинских экспертиз показывает, что большинстве случаев оказание медицинской помощи соответствует современному уровню и исходы заболеваний не находятся в прямой причинно-следственной связи с этой помощью. Но в ряде случаев имелись дефекты в лечении и организационных мероприятий и исход находился в прямой причинной связи с этим. Наиболее частой причиной возбуждения дел и проверок, проводимых следствием органами прокуратуры и милиции являлись жалобы родственников и самих пострадавших на действия мед.персонала и частым поводом для этого были деонтологические аспекты.

БЕЗОПАСНОЕ АКУШЕРСТВО
Кафедра акушерства и гинекологии с курсом перинатологии (зав. - проф. В. Е. Радзинский) Российского университета дружбы народов, Комитет по качеству медицинской помощи Российского
общества акушеров-гинекологов, Москва

"Безопасное акушерство" - термин, закономерно идущий на смену выражению безопасное материнство. Если еще в последней трети прошлого века мировое сообщество предпринимало усилия, объединяющие гуманитарные организации, социологов, педагогов, врачей в борьбе за право женщины не умереть по причинам, связанным с беременностью и родами, то уже в 1995 г. на Всемирном конгрессе по проблемам материнской смертности не было ни одного официального представителя ООН, ВОЗ, ЮНИСЕФ и других международных организаций. Причин тому по крайней мере две. Оказалось, что для перевода так называемых домашних родов в стационарные необходимы огромные финансовые затраты (до 72 трлн долл. США). Кроме того, к концу XX века стало очевидно, что программа ВОЗ (1970 г.) по снижению материнской смертности в 2 раза не только не реализована, но ситуация к 2000 г. даже ухудшилась: вместо 500 тыс. женщин, ежегодно умирающих в связи с беременностью и родами, их стало 590 тыс. Причин этого достаточно много, в частности оказался нереализованным приоритет планирования семьи. Однако основная причина заключается в изменении отношения к проблеме семьи - она была отдана в ведение национальных администраций. Последствия этого не замедлили сказаться: программных докладов по проблемам материнской смертности на последних конгрессах FIGO (2003, 2006 гг.) стало существенно меньше, а единая междисциплинарная стратегия вообще практически отсутствует.
Детерминированность материнской смертности среднегодовым подушевым доходом (СПД) доказана давно. Так, в Уганде СПД равен 100 долл. США, показатель материнской смертности - 1100 на

100 000 живорожденных; в Египте СПД -400 долл. США, материнская смертность - 100. Таким образом, естественным путем снижения материнской смертности является повышение благосостояния государства. Это относится и к странам, где отсутствует государственная система охраны материнства и детства.
Статистические данные свидетельствуют о том, что более полумиллиона женщин во всем мире ежегодно умирают, не выполнив предназначенную природой функцию - воспроизведение потомства. Следует при этом отметить, что каждый десятый случай материнской смертности в той или иной степени является следствием врачебных ошибок. Именно врачебные ошибки (настоящие или мнимые) становятся реальной опасностью для врача, подвергаемого не только юридическому преследованию и санкциям страховых компаний, но и "прессингу" общества.
В целом количество судебных исков к врачам возросло за последние 4 года более чем в 5 раз. В этом отношении интересны два факта. Первый - встречных исков от врачей акушеров-гинекологов к истцам не было вообще. Второй - в анонимном анкетировании врачей-гинекологов Московской области (А. Л. Гридчик, 2000) на вопрос: как часто Вы были прямым или косвенным виновником материнской смертности, врачи ответили весьма различно в зависимости от опыта работы. Виновными считали себя 15% врачей со стажем до 15 лет, 43% со стажем 16-25% лет и 50% со стажем более 25 лет.
Известно, что врачебные ошибки бывают разные. Во-первых, это грубейшие нарушения общепризнанных норм, правил, протоколов вследствие

низких профессиональных знаний медицинского персонала. Во-вторых, "строгое" соблюдение этих же общепризнанных норм, правил, протоколов и т. д. Ситуация парадоксальная.
Как и любая наука, акушерство является динамически развивающейся дисциплиной, которая постоянно вбирает в себя все новейшие достижения медицинской науки и практики. Это характерно для любой научной отрасли, однако при этом надо иметь в виду, что беременность и роды - физиологический процесс, а не совокупность диагнозов. Поэтому любые вмешательства в этой области должны предприниматься только в крайних случаях. Однако в последние десятилетия отмечается большой информационный бум, что проявляется возникновением разноречивых теорий, представлений, предложений по тактике ведения беременности и родов. В этих условиях практическим врачам трудно, а порой и невозможно разобраться в целесообразности и пользе одних положений или, напротив, риске для матери и плода - других: какова эффективность тех или иных методов ведения беременности и родов, какова степень их агрессивности для матери и плода, как они влияют на здоровье ребенка в будущем.
На современном этапе развития акушерства существует целый ряд ошибочных, не обоснованных научно представлений и подходов, последствия которых в большинстве случаев можно охарактеризовать как проявления "акушерской агрессии". Последняя иногда становится "нормой" ведения беременности и родов, к сожалению, не всегда с благоприятным исходом. Для примера хотелось бы привести данные по Нидерландам: частота применения окситоцина при ведении родов врачами в 5 раз выше, чем при ведении родов средним медицинским персоналом, а частота кесарева сечения в 3 раза выше во врачебных стационарах.
В России на фоне острейшей проблемы воспроизводства населения в 2005 г. от причин, связанных с беременностью и родами, умерли более 400 женщин. Динамика показателя материнской смертности в Российской Федерации за последнее десятилетие вселяет сдержанный оптимизм. Что касается структуры причин материнской смертности, то она полностью соответствует мировой, которая на 95% "обеспечивается" странами Африки и Азии (кровотечения, аборты - 70%, сепсис, гестоз).
Причинами столь неблагоприятных исходов беременности и родов для матери и плода в немалой степени является так называемая акушерская агрессия.
Акушерская агрессия - ятрогенные, научно необоснованные действия, направленные, якобы, на пользу, а в результате приносящие матери и плоду только вред. Это приводит к увеличению осложнений беременности и родов, росту перинатальной смертности, младенческой и материнской заболеваемости и смертности. В связи с этим возникает закономерный вопрос о так называемом безопасном акушерстве.
Безопасное акушерство - это совокупность научно обоснованных подходов, основанных на достижениях современной науки и практики.

Общая цель безопасного акушерства в первую очередь заключается в снижении материнской и перинатальной заболеваемости и смертности. Однако это положение в настоящее время является недостаточным.
В последние десятилетия произошли революционные изменения во всех сферах жизни нашего общества. Современные социально-экономические условия выдвигают новые требования к организации здравоохранения. При этом такой показатель, как качество оказываемых услуг, становится одним из важнейших факторов, определяющих деятельность любого учреждения здравоохранения.
Становление и развитие системы медицинского страхования и рыночных отношений также изменили социальное поведение пациентов и способствовали становлению социального контроля качества оказания медицинских услуг.
Поэтому важнейшей особенностью современного здравоохранения является усиление тенденций правовой регламентации медицинской деятельности. Одним из направлений правовой реформы в здравоохранении должно стать определение мер ответственности за неисполнение или формальное исполнение законодательства для всех органов здравоохранения, участвующих в обеспечении конституционного права граждан на получение соответствующей медицинской помощи, а применительно к врачу-гражданину - обеспечение его конституционных прав и профессиональной деятельности, включая страхование ответственности.
Риск развития неблагоприятных исходов беременности и родов или развития правовых конфликтов сопровождают "заинтересованные стороны" - врача и пациентку - с первых дней беременности, а иногда распространяются и на период предгравидарной подготовки.
Ненавязчивая "агрессия" нередко начинается с первой же явки беременной в женскую консультацию. Это относится к лишним, порой дорогостоящим исследованиям и анализам, а также к лечению. Назначение стандартного комплекса препаратов (витаминные и минеральные комплексы, БАДы и т. п.) зачастую заменяют патогенетически обоснованную терапию. Так, например, при угрожающем прерывании беременности ранних сроков во всех случаях без соответствующего обследования назначают препараты прогестерона, гинипрал и другие, что обходится свыше полмиллиарда рублей.
Отдельно следует сказать о биотопе влагалища - самой незащищенной от врачебных действий области репродуктивной системы. Стало повсеместным стремление врача выявить наличие любых видов инфекций во влагалищном содержимом, назначая при этом неадекватное лечение (дезинфектанты, мощные антибиотики без определения чувствительности к ним и т. д.). Не меньшей ошибкой является стремление восстановить эубиоз влагалища. Как известно, "природа не терпит пустоты", поэтому после антибактериальной терапии микробиологическая ниша быстро заселяется теми же микроорганизмами, на которые в лучшем случае было направлено лечение (стафилококки, стрепто-

^ АКУШЕРСТВО И ГИНЕКОЛОГИЯ, 2007, № 5

кокки, кишечная палочка, грибы и др.), но уже с другой антибактериальной резистентностью.
Качественная ПЦР дает немало неправильной информации, заставляющей врача принимать те или иные "агрессивные" решения. Поэтому в США это исследование проводят в 6 раз реже, чем в РФ, по той причине, что оно "слишком дорого и сверхинформативно". С целью избавиться от стремления "лечить анализы" с 2007 г. в США было запрещено даже проведение бактериоскопического исследования беременных без жалоб.
Изучение эволюции состава биотопа половых путей за последние десятилетия дает следующие результаты: у каждой второй здоровой женщины репродуктивного возраста в содержимом влагалища можно выделить гарднереллы и кандиды, у каждой четвертой - кишечную палочку, у каждой пятой - микоплазмы. Если КОЕ этих возбудителей не превышает 105, а КОЕ лактобактерий составляет более 107 и при этом нет клинических проявлений воспаления, то женщина считается здоровой и ни в каком лечении не нуждается. Этой важной информации качественная ПЦР не дает. Она информативна только при обнаружении микроорганизмов, которые практически должны отсутствовать во влагалище (бледная трепонема, гонококки, хламидии, трихомонады и др.).
Еще одним проявлением так называемой акушерской агрессии в женских консультациях является необоснованно широкое проведение дополнительных методов исследования. Речь идет о многочисленных ультразвуковых исследованиях, КТГ при наличии физиологически протекающей беременности. Таким образом, методы пренатальной диагностики должны использоваться не для того, чтобы что-то найти, а для того, чтобы подтвердить возникшие предположения о риске развития перинатальной патологии.
Каков выход из данной ситуации? Стратегия риска - выделение групп женщин, у которых беременность, и роды могут осложниться нарушением жизнедеятельности плода, акушерской или экстрагенитальной патологией. Эти риски должны оцениваться по степени значимости в течение не только всей беременности, но, что очень важно, и во время родов ("интранатальный прирост"). В основе многих родов, имевших неблагоприятные исходы как для матери, так и для плода, лежит недооценка или игнорирование интранатальных факторов риска (патологический прелиминарный период, мекониальные воды, аномалии родовой деятельности и др.).
Требует пересмотра и тактика ведения беременных в конце III триместра беременности: необоснованная госпитализация в чрезвычайно перегруженные подчас отделения патологии беременных. В частности, это относится к водянке беременных. По современным представлениям, нормальная прибавка массы тела у беременных колеблется в довольно широком диапазоне (от 5 до 18 кг) и обратно пропорциональна исходной массе тела.
Большая часть (80%) беременных, нуждающихся в лечении, могут успешно пользоваться услугами дневного стационара, экономя материальные и

финансовые средства родильного стационара, и не отрывая женщину от семьи.
У беременной, госпитализированной в отделения патологии беременности без убедительных на то оснований в конце беременности, один путь - в родильный блок. Считается, что у этой беременной различными методами, в первую очередь, должна быть подготовлена шейка матки. Затем следует амниотомия и родовозбуждение. Необходимо отметить, что амниотомию в отделении патологии беременных производят более чем у половины пациенток и не всегда обоснованно. Это и амниотомия при недостаточно зрелой шейке матки, под давлением диагноза (водянка, в лучшем случае - гестоз, сомнительное перенашивание, плацентарная недостаточность при массе плода 3 кг и более и др.). Следует подчеркнуть, что амниотомия при "незрелой" шейке матки значительно повышает частоту осложнений в родах и операции кесарева сечения. Экспертные оценки показывают, что каждое четвертое кесарево сечение является результатом акушерской агрессии.
Не находит должного понимания внедрение элементов новых перинатальных технологий: избыток стерилизирующих мероприятий (бритье, применение дезинфектантов у практически здоровых беременных) не оставляет шанса ни одному биотопу (лобковому, промежностному, влагалищному) выполнить свои защитные функции в родах и послеродовом периоде.
Нельзя оставить без внимания якобы решенный, но в то же время вечный вопрос - сколько в среднем должны продолжаться роды. Это вопрос стратегический, и потому неправильные ответы на него влекут за собой цепь неправильных действий.
По данным литературы, продолжительность родов у перво- и повторнородящих в конце XIX века составляла в среднем 20 и 12 ч соответственно, а к концу XX века - 13 и 7 ч. Анализируя временные параметры этой величины, можно считать, что в среднем каждое десятилетие продолжительность родов у первородящих уменьшалась почти на 1 ч, у повторнородящих - на 40 мин. Что же изменилось за это время? Генетически детерминированный, веками отлаженный физиологический процесс родов? Вряд ли. Антропометрические показатели женского организма, в частности родовых путей? Нет. Закономерный процесс развития научной мысли? Несомненно! Разумеется, большинство достижений акушерской науки и практики имеют благородную цель - снижение показателей перинатальной смертности, материнской заболеваемости и смертности. Но анализ современного состояния акушерства показывает, что мы зачастую загоняем сами себя в тупик. Почему средние в мире значения длительности родов являются отправной точкой принятия чаще всего скоропалительных и в большинстве случаев неправильных решений у конкретной беременной (частота использования утеротонических препаратов в мире достигает 60%, и это только учтенные данные). Критерием правильного течения родов стало время, а не динамика родового процесса. Проведенные исследования свидетельствуют о том, что женщины, начинающие родовой акт в родовспомогательном учрежде-

^ АКУШЕРСТВО И ГИНЕКОЛОГИЯ, 2007, № 5

нии, имеют более короткую продолжительность родов по сравнению с теми, кто поступает в середине первого периода родов. Следует отметить, что у 1-й группы рожениц регистрируется больше трудных родов, характеризуемых большим количеством всевозможных вмешательств и большей частотой кесарева сечения. Истинных цифр использования в родах запрещенных пособий (метод Кристеллера и др.) не знает никто.
Оценку акушерской ситуации с применением пособия Кристеллера описал Э. Бумм в 1917 г. Э. Бумм подчеркивал, что этот метод является самым агрессивным и опасным вмешательством в родах.
В настоящее время по предложению Французской ассоциации акушеров-гинекологов в Европейском союзе рассматривается вопрос о лишении права врача заниматься акушерской практикой во всех странах сообщества, если он заявит о применении им кристеллеровского пособия. Доложенная на последнем Всемирном конгрессе акушеров-гинекологов (FIGO, 2006 г.) эта инициатива вызвала горячее одобрение делегатов.
Ретроспективный анализ родов, завершившихся травмами новорожденных, их реанимацией, включая ИВЛ, выявил главную ошибку: применение метода Кристеллера вместо не произведенного вовремя оперативного родоразрешения.
Строгих ограничительных рамок требуют вопросы оказания акушерского пособия с использованием эпизиотомии. Стремление к уменьшению длины разреза приводит к прямо противоположному результату: до 80% так называемых малых эпизиотомии превращаются в банальные разрывы промежности. Поэтому вместо зашивания резаной раны приходится зашивать рваную рану. В результате возникает несостоятельность мышц тазового дна у женщин молодого возраста. Установлено, что эпизиотомия при гипоксии плода не является радикальным методом ускорения родов, а при высокостоящей головке эта операция вообще не имеет смысла. Поэтому растущее количество случаев несостоятельности мышц тазового дна является следствием не только плохого восстановления промежности, но и так называемого щадящего, а зачастую ненужного ее рассечения.
Как известно, лидирующее место среди причин материнской смертности в России, как и в мире, занимают акушерские кровотечения. До сих пор не стихают дискуссии по поводу количества и качества инфузионной терапии при восполнении кровопотери в акушерстве. Старые воззрения по этому вопросу сейчас оцениваются критически. Сейчас уже не вызывает сомнений, что приоритетом инфузионной терапии является качественный состав переливаемых растворов. Особенно это касается инфузионной терапии у женщин с гестозом, при котором гипергидратация может привести к печальным последствиям. А отказ от таких "агрессивных" инфузионных сред, как желатиноль, гемодез, реополиглюкин и др. значительно снижает реализацию синдрома ДВС. Гидроксиэтилкрахмал, 0,9% раствор натрия хлорида, замороженная плазма должны стать основными инфузионными средами.

Но это является только частью проблемы успешного лечения акушерских кровотечений. Основные же моменты должны включать правильную оценку количественного (объем) и качественного (нарушение свертывающей системы) компонентов кровопотери, своевременную и адекватную инфузионно-трансфузионную терапию, своевременное и адекватное хирургическое лечение (органосохраняющая тактика) и постоянный аппаратный и лабораторный контроль витальных функций и гомеостаза.
Основными причинами летальности при массивных акушерских кровотечениях являются нарушение вышеперечисленных моментов (запоздалый неадекватный гемостаз, неверная тактика инфузионной терапии, нарушение этапности оказания помощи).
Как ни странно, но даже такая банальная вещь, как оценка объема кровопотери, может сыграть решающую роль в исходе лечения самого кровотечения. К сожалению, оценка кровопотери практически всегда имеет субъективный характер.
Своевременное лечение гипотонического кровотечения с использованием всех необходимых компонентов позволяет успешно справиться с ситуацией уже на консервативном этапе оказания акушерской помощи. Обязательным условием является своевременная диагностика кровотечения. Многие судебные дела, возбужденные по поводу случаев материнской смертности, связаны именно с этим моментом. Затем необходима тщательная оценка объема кровопотери и расчет программы инфузионно-трансфузионной терапии (в зависимости от массы тела женщины) и ее коррекция в процессе лечения. Большое значение имеет многокомпонентное лечение, предусматривающее инвазивное вмешательство (ручное обследование стенок матки или биманулярная компрессия - забытые методы Снегирева и Соколова), применение системы для внутривенного введения растворов, введение утеротоников, контроль за гемодинамическими и гемостазиологическими показателями и, что немаловажно, постоянная оценка кровопотери (в процессе лечения).
В последнее время широкое применение для остановки гипотонического кровотечения получил внутриматочный гемостатический баллон. Назвать этот метод новым нельзя, так как первое упоминание о применении такого рода средств относится к середине XIX века (1855 г.). Однако применение современных материалов и растворов позволило еще раз обратиться к этому методу. Эффективность его составляет 82%.
Следующим фактором, часто приводящим к печальным исходам родов, является решение о переходе от консервативного к оперативному этапу лечения акушерского кровотечения. В большей степени он касается психологии врача: любыми способами оттянуть лапаротомию и удаление матки. Когда в РФ в 2001 г. в родах были оперативно удалены 3067 маток, в стране количество судебных исков по поводу лишения детородного органа превысило таковое по случаям материнской смертности. Так быть не должно. Какие имеются возможности остановки кровотечения на хирургическом этапе?

^ АКУШЕРСТВО И ГИНЕКОЛОГИЯ, 2007, № 5

Последовательность действий выглядит следующим образом:
- введение простенона в мышцу матки;
- ишемизация матки путем наложения зажимов и лигатур на сосудистые пучки;
- наложение гемостатических компрессионных швов Б-Линча (В-Lynch) и Перейры;
- перевязка подвздошных артерий;
- ангиографическая эмболизация;
- и лишь затем ампутация или экстирпация матки.
В основе тактики лечения акушерских кровотечений всегда должен лежать органосохраняющий принцип. Это противоестественно, если женщина, поступившая в родильный стационар, выписывается без детородного органа. Конечно, есть исключение из правил, но то, что органосохраняющая тактика должна стать при лечении акушерских кровотечений приоритетом, сегодня не вызывает сомнений.
Еще одной причиной смерти в РФ являются аборты, вернее их осложнения. Несмотря на снижение за последнее десятилетие абсолютного числа абортов, они занимают 2-е место в структуре причин материнской смертности в России. Для этого есть свои причины. К сожалению, под влиянием социально-экономических факторов аборт в РФ остается основным методом регуляции рождаемости (частота использования в РФ высокоэффективных методов контрацепции в 3 раза ниже, чем в экономически развитых странах; кроме того, в России производится больше абортов, чем в европейских странах).
Для иллюстрации сложности взаимосвязи законодательных решений и реакции общества хотелось бы привести пример непродуманного решения об отмене большего числа (9 из 13) социальных показаний для прерывания беременности в поздние сроки, после чего количество криминальных абортов возросло на 30% (!), и не все они закончились благополучно. Запрещать аборты, не предложив ничего взамен, бессмысленно, необходимо комплексное решение проблемы.
До настоящего времени загадкой акушерства является гестоз. Современные научные исследования подошли уже, казалось бы, к последнему барьеру патогенетической цепочки этого осложнения беременности - к генетике, но до сих пор нет целостной картины развития гестоза. Ценой незнания являются жизни тысяч женщин, погибающих в мире, в том числе в России. Как это ни покажется странным, но гестоз, вероятно, самая легкоуправляемая причина материнской смертности. Вопрос в своевременной диагностике и адекватном лечении. Конечно, о лечении мы говорим условно - единственным успешным методом терапии этого ослож-

нения беременности является ее своевременное прерывание. Главной задачей является не допустить возникновение эклампсии, от которой собственно и умирают беременные. Золотым стандартом лечения является онкоосмотерапия, терапия в соответствии со степенью тяжести этого заболевания и родоразрешение по показаниям. Но остаются вопросы: как определить степень тяжести гестоза, как долго лечить, каким способом родоразрешить и т. д. Правильное решение этих вопросов и есть безопасность пациентки и врача.
Борьба с материнской смертностью остается и, конечно, останется приоритетом в работе акушерской службы, однако становление и развитие системы медицинского страхования и рыночных отношений в стране изменили социальное поведение и менталитет пациенток. Их осведомленность о современных методах родовспоможения, как это ни парадоксально, иногда ставит в неловкое положение некоторых врачей, не утруждающих себя самообразованием. Речь идет о современных перинатальных технологиях - комплексе -мероприятий, основанных на доказательной медицине. Не внедрять их там, где это возможно, - это, мягко говоря, недальновидно, а в некоторых ситуациях и преступно (вспышки инфекционных заболеваний), Чем хуже санитарно-техническое состояние акушерского стационара, тем больше он нуждается в совместном пребывании матери и ребенка, в исключительно грудном вскармливании, в ранней выписке. Теоретически это знают все, практически - нежелание что-то менять порождает нагромождение заблуждений.
Мы уже говорили выше, что каждый десятый случай материнской смерти в мире происходит по вине врача. Как же обезопасить пациентку, а также и самого врача от последствий некомпетентных действий? Самый дешевый, но чрезвычайно эффективный способ - разработка соответствующих стандартов и протоколов. В современном информационном мире без этого работать уже невозможно. В первую очередь речь идет о протоколах лечения акушерских кровотечений, ведения беременных с гестозом, с дородовым излитием околоплодных вод, ведения родов при наличии рубца на матке и др., в дальнейшем - по каждой акушерское ситуации.
В заключение необходимо отметить, что в это» сообщении освещено лишь небольшое количестве актуальных вопросов и проблем акушерской практики, остро нуждающихся в решении, пересмотре и критической оценке. Дальнейшие исследовании этой острой проблемы позволят существенно улучшить важнейшие показатели акушерской службы) целом.

« Quod ribi fieri non vis, alteri ne faceris»
(«Чего не желаешь себе, того не делай другому», лат.)

Несмотря на общеизвестное сакраментальное утверждение «Errare humanum est» («Ошибаться свойственно человеку», лат.), ошибки медицинского персонала весьма негативно воспринимаются объектами наших профессиональных устремлений (пациентами), а также вышестоящим начальством. Да и виновникам (эскулапам всех специальностей и рангов) прибавляют немало переживаний и седых волос….

К объективным обстоятельствам, ведущим, к ошибке, следует отнести условия, при которых нет возможности для проведения того или иного исследования. Также необходимо отметить непостоянство отдельных постулатов и принципов в области теоретической и практической медицины; в связи с этим время от времени меняются взгляды на этиологию, патогенез, понимание сущности многих болезней. В каждом отдельном случае вопрос об отнесении действий врача к ошибке, особенно, при дифференциации незнания, обусловленного недостаточной квалификацией, и элементарным медицинским невежеством, решается, исходя из конкретных особенностей течения болезни, длительности наблюдения, возможностей обследования и т. д.

Неверно всегда связывать субъективные причины диагностических и тактических ошибок лишь с квалификацией врачей. Бесспорно, трудно переоценить значение знаний для правильной диагностики. Но знания - не просто подготовка врача, это и способность к их накоплению, пониманию, использованию, во многом, зависящая от индивидуальных способностей, интеллекта, особенностей характера и даже темперамента того или иного специалиста. «Жизнь не укладывается в тесные рамки, доктрины, и изменчивую её казуистику не выразить никакими догматическими формулами» (Н. И. Пирогов).

Учитывая специфику акушерско - гинекологической практики, в частности, амбулаторной, а также то, что «Ignoti nulla curatio morbi» («Нельзя лечить нераспознанную болезнь», лат.), нами предпринята попытка классифицировать и рассмотреть наиболее «типичные» ошибки.

Немалое число их связано с диагностикой беременности . Использование современных высокочувствительных тестов в сочетании с ультразвуковым исследованием (весьма желательно, проводимом квалифицированным акушером - гинекологом, а не «специалистом УЗ-диагностики широкого профиля») позволяет не допускать грубых погрешностей. Так, например, положительный ХГЧ - тест мочи при «пустой» полости матки диктует настоятельную необходимость срочной госпитализации больной с вполне обоснованным подозрением на внематочную беременность.

Форма эктопической беременности, именуемая шеечной беременностью , встречается достаточно редко, но весьма опасна. Обычно в ранних сроках она сопровождается кровотечением, что связано с разрушающим действием хориона на сосуды шейки матки. Появление кровянистых выделений или кровотечения ошибочно расценивается врачом как прерывание нормальной маточной беременности, и только бочкообразная форма шейки матки может служить признаком шеечной локализации плодного яйца. Однако подобные изменения в шейке матки иногда рассматриваются как проявление начавшегося аборта, когда плодное яйцо, рождаясь, опускается в просвет растянутого цервикального канала при нераскрытом наружном зеве. Действительно, в подобных случаях шейка также может иметь бочкообразную форму. Имеющаяся гипертрофия шейки матки, а также миома матки в сочетании с беременностью, весьма осложняют дифференциальную диагностику. Гораздо лучше заподозрить шеечную беременность там, где её нет и своевременно направить больную в стационар, чем пропустить эту чрезвычайно опасную патологию или, тем более, пытаться осуществить прерывание беременности в условиях дневного стационара женской консультации. Ошибочная тактика врача может привести к смерти больной.

В работе акушера - гинеколога, наряду с так называемой «гравидо - настороженностью» (см. выше), постоянно настоятельно необходима онкологическая настороженность . Всё ещё велика частота ошибок при проведении массовых профилактических осмотров. Установлено, что без применения цитологического исследования они малоэффективны, т. к. дисплазия и преклинические формы рака шейки матки визуально, т. е. невооружённым глазом, не определяются.

Следует постоянно помнить старое и незыблемое практическое правило: любое кровотечение из половых путей, не связанное с беременностью, у женщины любого возраста следует рассматривать как рак (!), пока данный диагноз не будет достоверно и надёжно исключен. Игнорирование этой довольно зловещей, хотя и весьма правильной аксиомы, приводит к массе неприятностей. Точно так же, как и общеизвестные, но, к сожалению, далеко не всегда выполняемые водителями и пешеходами правила дорожного движения, диагностические и тактические постулаты онкогинекологии «написаны кровью». По образному выражению Е. Е. Вишневской (1994), «рак «не прощает» безответственности»! Продолжительное наблюдение, гормональное обследование, назначение гемостатических препаратов или даже попытки гормонального гемостаза, например, при гиперпластических процессах эндометрия без обязательного предшествующего фракционного лечебно - диагностического выскабливания с тщательным гистологическим исследованием, что всё ещё, к сожалению, иногда наблюдается в практике некоторых коллег, - безусловно, являются грубыми тактическими и диагностическими ошибками.

Среди опухолей женских гениталий рак яичников по частоте занимает 2 - ое место после рака шейки матки, и первое - по смертности от гинекологического рака. Основная причина - крайне быстрое, агрессивное клиническое течение, проявляющееся нарастанием степени злокачественности опухоли и ранним началом имплантационного, лимфогенного и гематогенного метастазирования. В основе распознавания опухолей на поздней стадии часто лежат врачебные ошибки; именно они порождают запущенность процесса, которая отмечается у 44 % впервые выявленных больных.

Важное значение для диагностики злокачественных опухолей яичников имеет своевременное распознавание такого грозного симптома, как появление свободной жидкости в брюшной полости. Наличие асцита чаще указывает на запущенность опухолевого процесса, хотя данный признак сопровождает развитие и некоторых доброкачественных опухолей придатков матки. Например, синдром Мейгса (асцит и гидроторакс) при фиброме яичников. Это должны хорошо знать гинекологи, чтобы больных с асцитом ошибочно не считать инкурабельными, а своевременно прибегать к хирургическому методу лечения, который после удаления опухоли приводит к быстрой ликвидации гидроторакса и асцита. Кстати, даже небольшой асцит, определить наличие которого обычными методами, порой, весьма затруднительно, особенно, у тучных пациенток, легко диагностируется при ультразвуковом исследовании.

Как известно, миома матки - одно из наиболее встречающихся гинекологических заболеваний. Углублённая разработка вопросов патогенеза и изучение эндокринно - обменных нарушений подтверждают необходимость максимальной онкологической настороженности для выявления гиперпластических процессов и злокачественных новообразований эндометрия у больных с миомой матки, которая нередко сочетается с атипической гиперплазией (7,6 %), раком эндометрия (4 %), саркомой матки (2,6 %), доброкачественными (8,1 %) и злокачественными (3 %) опухолями яичников (Я. В. Бохман, 1989). Среди клинических симптомов миомы матки особую онкологическую настороженность вызывают быстрый рост опухоли, регистрируемый при клиническом и ультразвуковом исследованиях, и ациклические маточные кровотечения. Целесообразно подчеркнуть, что «быстрым ростом» считают увеличение опухоли за год на величину, соответствующую 5 - недельному и большему сроку беременности. Необходимо активное выявление предраковых заболеваний, рака шейки и тела матки среди больных, состоящих на диспансерном учёте по поводу миомы матки, а также своевременное определение показаний к хирургическому лечению.

Немало диагностических трудностей и, вследствие этого, диагностических ошибок вызывают злокачественные поражения вульвы и влагалища , несмотря на локализацию, казалось бы, доступную визуальному осмотру. Рак вульвы часто развивается на фоне дистрофических процессов, таких, как крауроз и лейкоплакия. Однако истинным предраком является дисплазия, которую невозможно диагностировать без прицельной биопсии и гистологического исследования, что производится далеко не всегда. Длительное консервативное лечение больных с дистрофическими заболеваниями вульвы без гистологического исследования является очень распространённой ошибкой и приводит к запоздалой диагностике. Назначение мазей и кремов с эстрогенами, кортикостероидами и анальгезирующими средствами купирует боли и зуд и, почувствовав облегчение, больные перестают посещать врача. Проходит 6 - 12 мес., симптомы возобновляются, и развивается злокачественная опухоль с метастазами.

Диагностика такой, казалось бы, легкодоступной для исследования опухоли, как рак влагалища , всё ещё связана с большим числом ошибок, вследствие чего более 60 % больных выявляются во II - ой и III - ей стадиях заболевания. Роковую роль в поздней диагностике играет широкое применение при гинекологическом обследовании двустворчатого зеркала Куско. В результате этого небольшие опухоли, особенно расположенные в средней и нижней третях влагалища, будучи прикрыты зеркалом Куско, не попадают в поле зрения врача (или акушерки смотрового кабинета).

Как показывает практический опыт, многие дефекты и погрешности диагностики нередко связаны с недостаточным знанием или невыполнением «некоторых «секретов» гинекологического исследования» (Майоров М. В., 2005). Ведь не зря сказано: «Кто хорошо исследует, тот хорошо диагностирует». Немаловажным условием информативности любого врачебного осмотра является наличие достаточно интенсивного локального освещения. Мощный направленный источник света позволяет осуществлять визуальную диагностику надлежащим образом, а не «вприглядку».

Коллеги - гинекологи нередко забывают о настоятельной необходимости ректального исследования, причём, во всех без исключения случаях, а не только у девственниц. Весьма полезным является несколько забытое многими практическими врачами бимануальное ректо - вагинальное исследование. Его методика весьма проста: после обычного вагинального исследования указательный палец помещается во влагалище, а хорошо смазанный средний палец - в прямую кишку. Таким образом гораздо легче пропальпировать матку в состоянии ретрофлексии, крестцово - маточные связки и ректо - вагинальную перегородку, в частности, на предмет определения объёмных образований, например, при ретроцервикальном эндометриозе.

Немало ошибок встречаются в диагностике и лечении инфекционно - воспалительных заболеваний гениталий. Получив результат рутинного исследования, информирующий об обнаружении у пациентки, скажем, трихомонад или грибков рода Candida, врач назначает определённое специфическое лечение и даже зачастую отмечает некоторый положительный результат («Стало значительно легче!» - радостно сообщает пациентка).

Однако полное излечение наступает далеко не всегда, так как «за кадром» нередко остаются хламидиоз, мико - уреаплазмоз и другие урогенитальные инфекции, достоверная диагностика которых только путём обычной бактериоскопии мазков не представляется возможной. Но даже при получении достаточно достоверных результатов лабораторного определения вида урогенитальной инфекции медикаментозное лечение не всегда назначается правильно и адекватно. Так, например, при урогенитальном хламидиозе и микоплазмозе целесообразно и эффективно применение антибактериальных препаратов лишь трёх фармакологических групп: тетрациклинов, макролидов и фторхинолонов (Майоров М. В., 2004). «Надёжные и хорошо проверенные» сульфаниламиды, даже в комбинации с триметопримом (бисептол), в силу низкой эффективности при гинекологической патологии представляют в настоящее время лишь исторический интерес. Нередко при лечении различных урогенитальных инфекций забывают, что практически всегда у больных имеется сопутствующая анаэробная флора, в связи с чем показано одновременное применение препаратов группы имидазола (метронидазол, тинидазол, орнидазол и др.).

В отношении дозировки наблюдаются две крайности: необоснованное превышение допустимых или, наоборот, назначение неоправданно низких доз. Например, назначение доксициклина в дозе 100 мг один раз в сутки в течение 5 дней, допустимое при лечении, скажем, острого бронхита, совершенно не достаточно для терапии острого сальпингоофорита; рекомендуемая ВОЗ доза - по 100 мг 2 раза в сутки в течение не менее 10 дней.

Далеко не простым и достаточно ответственным является применение гормональных препаратов, в частности, комбинированных оральных контрацептивов (КОК). При нередком появлении на фоне приёма КОК так называемых «прорывных» кровотечений некоторые доктора вместо необходимого кратковременного увеличения их дозировки (до прекращения кровянистых выделений) назначают гемостатическую терапию типа викасола и хлорида кальция, а КОК совершенно необоснованно отменяют, что является грубой ошибкой. В результате отмечается усиление кровотечения.

Комбинированные оральные контрацептивы широко применяются и для лечения различных гинекологических заболеваний (эндометриоз, синдром поликистозных яичников, миома матки и др.). Но это касается только монофазных КОК, т. к. трёхфазные для лечебных целей абсолютно не подходят. Они не полностью подавляют фолликулогенез, поэтому могут способствовать прогрессированию (!) патологического процесса при вышеуказанных заболеваниях. В частности, на фоне применения трёхфазных КОК не наблюдается железистой регрессии эндометрия, что противопоказано при гиперпластических его процессах (Лахно И. В., 2002).

Для стимуляции овуляции нередко применяются антиэстрогены (кломифен, клостильбегит, тамоксифен). Настоятельно необходимым является тщательный (желательно, ежедневный) контроль величины яичников (вагинальное исследование или УЗИ), ибо, в некоторых случаях, отмечаются явления гиперстимуляции, иногда чреватые апоплексией.

При назначении лекарственной терапии не всегда учитывается возможная химическая и фармакологическая несовместимость отдельных препаратов (например, кальций и магний являются антагонистами), аллергологический анамнез, наличие экстрагенитальной патологии, а также других существенных факторов. Это может способствовать развитию осложнений, ибо, к сожалению, «Graviora quedam sunt remedia periculis» («Некоторые лекарства хуже болезни», лат.).

Ни одна машина не способна заменить хорошей подготовки и творческой мысли врача. На фоне значительного количества ошибок, от которых не гарантирована ни одна система подготовки врачей и ни одна система здравоохранения в мире, данной проблеме следует уделять гораздо большее внимание. Ещё древние римляне совершенно справедливо утверждали: « Bene facit, qui ex aliorum erriribus sibi exemplum sumit» («Хорошо делает тот, кто учится на ошибках других», лат.)

Диагностика беременности. Онкологическая настороженность.

М.В. Майоров, акушер-гинеколог высшей категории, женская консультация городской поликлиники № 5, г. Харьков

Bene facit, qui ex aliorum erriribus sibi exemplum sumit («Хорошо делает тот, кто учится на ошибках других» – лат.)

Общеизвестная сентенция «Errare humanum est» («Человеку свойственно ошибаться» – лат.) в полной мере относится и к представителям медицинской профессии. Под ошибкой понимают действия врача, в основе которых – несовершенство современной медицинской науки; условия работы, не соответствующие оптимальным; недостаточная квалификация или неспособность использовать имеющиеся данные для постановки диагноза. Определяющим признаком ошибки является невозможность для данного специалиста предусмотреть и предотвратить ее последствия (Н.В. Эльштейн, 1991).

Объективными обстоятельствами, приводящими к ошибке, следует считать условия, при которых нет возможности для проведения того или иного исследования. К существенным объективным причинам ошибок прежде всего относят непостоянство отдельных постулатов и принципов в области теоретической и практической медицины, в связи с чем время от времени меняются взгляды на этиологию, патогенез, а также понимание сущности многих болезней. Ошибки, вызванные врачебным незнанием, наиболее многочисленны и особенно значимы по своей интерпретации. В каждом отдельном случае вопрос об отнесении действий врача к ошибке, особенно при дифференциации незнания, обусловленного недостаточной квалификацией и элементарным медицинским невежеством, решается, исходя из конкретных особенностей течения болезни, длительности наблюдения, возможностей обследования и т.д. Представляется ошибочным всегда связывать субъективные причины диагностических ошибок лишь с квалификацией специалистов. Бесспорно, трудно переоценить значение знаний для правильной диагностики. Однако квалификация – это не только подготовка врача, но и способность к накоплению знаний, пониманию, а также к их применению, во многом зависящая от индивидуальных качеств, интеллекта, особенностей характера и даже темперамента того или иного специалиста. Н.И. Пирогов писал: «Жизнь не укладывается в тесные рамки, доктрины, и изменчивую ее казуистику не выразить никакими догматическими формулами».

Учитывая специфику амбулаторной акушерско-гинекологической практики, а также то, что «Ignoti nulla curatio morbid» («Нельзя лечить нераспознанную болезнь» – лат.), попытаемся сгруппировать и рассмотреть наиболее типичные диагностические ошибки.

Диагностика беременности

Итак, немалое их число связано с диагностикой беременности . Несколько лет назад, когда применение различных высокочувствительных тестов на хорионический гонадотропин человека (ХГЧ) и ультразвуковое исследование (УЗИ) были скорее исключением, чем правилом, эти ошибки являлись повсеместными и весьма частыми. Гипердиагностика маточной беременности наносила женщине в основном психологическую травму, а ее несвоевременная диагностика была чревата (не только в переносном смысле!) пропуском сроков для выполнения искусственного аборта, поздней постановкой на учет в женской консультации и т.д. Все перечисленное, естественно, не способствует укреплению положительного имиджа врача. Несвоевременная диагностика прогрессирующей эктопической беременности , как известно, подчас приводит к весьма тяжким последствиям, например к геморрагическому шоку вследствие разрыва плодовместилища (чаще всего – беременной трубы).

Использование современных высокочувствительных тестов в сочетании с УЗИ, которое должен проводить квалифицированный акушер-гинеколог, а не «специалист УЗ-диагностики широкого профиля», позволяет не допускать грубых диагностических ошибок. Так, например, положительный ХГЧ-тест мочи при «пустой» полости матки свидетельствует о настоятельной необходимости срочной госпитализации пациентки с вполне обоснованным подозрением на внематочную беременность.

Форма эктопической беременности, именуемая шеечной беременностью , встречается достаточно редко, однако весьма опасна. Обычно в ранних сроках она проявляется кровотечением, что связано с разрушающим действием хориона на сосуды шейки матки. Кровянистые выделения или кровотечения зачастую ошибочно расцениваются врачом как прерывание нормальной маточной беременности, и только бочкообразная форма шейки матки может служить признаком шеечной локализации плодного яйца. Однако подобные изменения в шейке матки иногда рассматриваются как проявление начавшегося аборта, когда плодное яйцо, рождаясь, опускается в просвет растянутого цервикального канала при нераскрытом наружном зеве. Действительно, в подобных случаях шейка также может иметь бочкообразную форму. Имеющаяся гипертрофия шейки матки, а также миома матки в сочетании с беременностью весьма осложняют дифференциальную диагностику.

Лучше заподозрить шеечную беременность там, где ее нет, и своевременно направить больную в стационар, чем пропустить эту чрезвычайно опасную патологию или тем более пытаться осуществить прерывание беременности в условиях дневного стационара женской консультации. Ошибочная тактика врача может привести к летальному исходу.

Онкологическая настороженность

В работе врача женской консультации, наряду с вышеизложенными действиями, постоянно должна присутствовать онкологическая настороженность. Все еще высока частота ошибок при проведении массовых профилактических осмотров. Однако установлено, что без применения цитологического исследования такие осмотры малоэффективны, т.к. дисплазия и преклинические формы рака шейки матки визуально не определяются.

Следует постоянно помнить старое и незыблемое практическое правило: всякое кровотечение из половых путей, не связанное с беременностью, у женщины любого возраста следует рассматривать как рак (!), пока данный диагноз не будет достоверно и надежно исключен. Игнорирование этой довольно зловещей, хотя и весьма правильной аксиомы приводит к массе неприятностей. Точно так же, как и общеизвестные, но, к сожалению, далеко не всегда выполняемые водителями и пешеходами правила дорожного движения, диагностические и тактические постулаты онкогинекологии «написаны кровью». Следует добавить к этому и преждевременные летальные исходы вследствие поздней диагностики. По образному выражению Е.Е. Вишневской, рак «не прощает» безответственности!

Длительное наблюдение, гормональное обследование, назначение гемостатических препаратов или даже попытки гормонального гемостаза при гиперпластических процессах эндометрия без обязательного предшествующего фракционного лечебно-диагностического выскабливания с тщательным гистологическим исследованием (что все еще, к сожалению, нередко наблюдается в практике некоторых коллег), безусловно, являются грубыми тактическими и диагностическими ошибками.

Среди опухолей женских гениталий рак яичников по частоте занимает второе место после рака шейки матки и первое – в структуре гинекологической смертности от рака. Основная причина этого – крайне быстрое, агрессивное клиническое течение заболевания, проявляющееся нарастанием степени злокачественности опухоли и ранним началом имплантационного, лимфогенного и гематогенного метастазирования. В основе распознавания опухолей на поздней стадии их развития лежат врачебные ошибки. Именно они порождают запущенность процесса, которая отмечается у 44% впервые выявленных больных.

Для диагностики злокачественных опухолей яичников важное значение имеет своевременное распознавание такого грозного симптома, как появление свободной жидкости в брюшной полости. Наличие асцита чаще указывает на запущенность опухолевого процесса, хотя данный признак сопровождает развитие и некоторых доброкачественных опухолей придатков матки, например синдром Мейгса (асцит и гидроторакс) при фиброме яичников. Об этом должны быть хорошо осведомлены гинекологи, чтобы больных с асцитом ошибочно не считать инкурабельными, а своевременно перейти к хирургическому методу лечения, который после удаления опухоли приводит к быстрой ликвидации гидроторакса и асцита. Следует отметить, что даже небольшой асцит, определить наличие которого порой весьма затруднительно (особенно у пациенток с избыточной массой тела), легко диагностируется при УЗИ.

Для раннего выявления больных со злокачественными новообразованиями придатков матки сформирована группа высокого риска , в которую входят:

• женщины с нарушением функции яичников и кровотечениями в менопаузе;
• ранее перенесшие оперативные вмешательства по поводу доброкачественных кист яичников с сохранением одного из них, рака молочной железы или желудка;
• находящиеся под наблюдением по поводу миомы матки;
• страдающие хроническими воспалительными процессами придатков матки и тубоовариальными образованиями, не поддающимися консервативному лечению;
• больные, имеющие выпот в серозных полостях (брюшной, плевральной);
• женщины с первичной функциональной недостаточностью яичников;
• пациентки с гипоплазией половых органов и бесплодием в анамнезе.

Как известно, миома матки – одно из наиболее часто встречающихся гинекологических заболеваний. Более глубокая разработка вопросов патогенеза и изучение эндокринно-обменных нарушений подтверждают необходимость максимальной онкологической настороженности для выявления гиперпластических процессов и злокачественных новообразований эндометрия у лиц с миомой матки. Миома матки нередко сочетается с атипической гиперплазией (7,6%), раком эндометрия (4%), саркомой матки (2,6%), доброкачественными (8,1%) и злокачественными (3%) опухолями яичников (Я.В. Бохман, 1989).

Среди клинических симптомов миомы матки особую онкологическую настороженность вызывают быстрый рост опухоли, регистрируемый при клиническом исследовании и УЗИ, а также ациклические маточные кровотечения. Целесообразно подчеркнуть, что быстрым ростом миомы считают увеличение ее объема, который за год соответствует 5-недельному сроку беременности.

Хотя возможная связь миомы матки с гиперпластическими процессами и раком эндометрия окончательно не установлена вследствие определенной общности их патогенеза, необходимо активное выявление предраковых заболеваний, рака шейки и тела матки среди больных, состоящих на диспансерном учете по поводу миомы матки, а также своевременное определение показаний к хирургическому лечению .

• величина опухоли, превышающая размеры матки, соответствующие 12 нед беременности у молодых женщин и 15-16 – у женщин после 45 лет;
• подозрение на злокачественное перерождение опухоли при любых размерах матки;
• быстрый ее рост (особенно в климактерическом или менопаузальном периоде);
• наличие субмукозных и субсерозных узлов на длинных ножках, склонных к перекручиванию и некрозу;
• шеечная локализация опухоли;
• сдавливание опухолью смежных органов (появление учащенного мочеиспускания, не связанного с инфекцией мочевых путей, нарушение акта дефекации);
• дисменорея по типу меноррагий или метроррагий, сопровождающихся выраженной постгеморрагической анемией.

Немало диагностических трудностей и вследствие этого диагностических ошибок вызывают злокачественные поражения вульвы и влагалища , несмотря на локализацию, казалось бы, доступную визуальному осмотру. Рак вульвы часто развивается на фоне дистрофических процессов, таких как крауроз и лейкоплакия. Однако истинным предраковым состоянием является дисплазия, которую невозможно диагностировать без прицельной биопсии и гистологического исследования, выполняемых далеко не всегда. Длительное консервативное лечение пациенток с дистрофическими заболеваниями вульвы без гистологического исследования является очень распространенной ошибкой и приводит к запоздалой диагностике. Назначение мазей и кремов с эстрогенами, кортикостероидами и анальгезирующими средствами купирует боль и зуд, и женщины, почувствовав облегчение, перестают посещать врача. Спустя 6-12 мес симптомы возобновляются, и развивается злокачественная опухоль с метастазами.

По мнению Е.Е. Вишневской и соавт. (1994), длительное наблюдение и симптоматическое лечение женщин с краурозом и особенно лейкоплакией вульвы без применения специальных методов исследования, позволяющих исключить начальные формы рака, – главная причина ошибок, обусловливающих распространенность опухолевого процесса к моменту распознавания истинного заболевания.

Установлено, что диагностика такой, казалось бы, легкодоступной для исследования опухоли, как рак влагалища , тоже связана с большим числом ошибок, вследствие чего более 60% заболеваний обнаруживают лишь во II или III cтадии. В поздней диагностике при гинекологическом обследовании роковую роль играет широкое использование двустворчатого зеркала Куско. В результате его применения небольшие опухоли, особенно расположенные в средней и нижней третях влагалища, будучи прикрытыми зеркалом Куско, не попадают в поле зрения врача или акушерки смотрового кабинета.

Как показывает практический опыт, многие дефекты и погрешности диагностики нередко связаны с недостаточным знанием или невыполнением некоторых «секретов» гинекологического исследования. Ведь недаром сказано: «Кто хорошо исследует, тот хорошо диагностирует». Немаловажным условием информативности любого врачебного осмотра является наличие достаточно интенсивного локального освещения. Мощный источник света позволяет осуществлять визуальную диагностику надлежащим образом, а не «вприглядку».

Коллеги-гинекологи нередко забывают о настоятельной необходимости ректального исследования, причем во всех без исключения случаях, а не только у девственниц. Весьма полезным является несколько забытое многими практическими врачами бимануальное ректовагинальное исследование. Его методика весьма проста: после обычного вагинального обследования указательный палец помещают во влагалище, а хорошо смазанный средний палец – в прямую кишку. Таким образом гораздо легче пропальпировать матку в состоянии ретрофлексии, крестцово-маточные связки и ректовагинальную перегородку на предмет объемных образований, например при ретроцервикальном эндометриозе.

Диагностика инфекционно-воспалительных заболеваний

Немало ошибок встречаются в диагностике и в лечении инфекционно-воспалительных заболеваний гениталий. Получив результат рутинного исследования, информирующий об обнаружении у пациентки, к примеру, трихомонад или грибков рода Candida , врач назначает определенное специфическое лечение и даже зачастую отмечает некоторый положительный результат. К сожалению, полное излечение наступает далеко не всегда, так как «за кадром» нередко остаются хламидиоз, микоуреаплазмоз и другие урогенитальные инфекции, достоверная диагностика которых только путем обычной бактериоскопии мазков невозможна.

Однако даже при получении достаточно достоверных результатов лабораторного определения вида урогенитальной инфекции медикаментозное лечение не всегда назначают правильно и адекватно. Так, например, при урогенитальном хламидиозе и микоплазмозе целесообразно и эффективно применение антибактериальных препаратов лишь трех фармакологических групп: тетрациклинов, макролидов и фторхинолонов. Надежные и хорошо проверенные сульфаниламиды, даже в комбинации с триметопримом (бисептолом), в силу низкой эффективности при гинекологической патологии в настоящее время представляют лишь исторический интерес. Нередко при лечении различных урогенитальных инфекций забывают, что практически всегда у больных имеется сопутствующая анаэробная флора, в связи с чем показано одновременное применение препаратов группы имидазола (метронидазола, тинидазола, орнидазола и др.).

В отношении дозирования лекарственных средств нередко наблюдаются две крайности: необоснованное превышение допустимых или назначение неоправданно низких доз. Например, назначение доксициклина в дозе 100 мг один раз в сутки в течение 5 сут, допустимое при лечении острого бронхита, совершенно недостаточно для терапии острого сальпингоофорита; рекомендуемая ВОЗ доза – по 100 мг 2 раза в сутки в течение не менее 10 сут.

В последнее время стало модным увлечение некоторых медицинских специалистов новыми (или хорошо забытыми старыми) фармакотерапевтическими методами нетрадиционной медицины. Это, прежде всего, гомеопатия, антигомотоксическая терапия, назначение биологически активных добавок и т.д. Не преуменьшая возможной определенной эффективности этих методов, следует сказать, что они ни в коей мере не заменяют соответствующей антибактериальной терапии, отказ от которой (в пользу натуральных средств) иногда чреват тяжелыми септическими осложнениями.

Далеко непростым и достаточно ответственным является применение гормональных препаратов, в частности комбинированных оральных контрацептивов (КОК). При появлении на фоне приема КОК так называемых прорывных кровотечений некоторые врачи вместо необходимого кратковременного повышения их доз (до прекращения кровянистых выделений) зачастую назначают гемостатическую терапию типа викасола и хлорида кальция, а КОК совершенно необоснованно отменяют, что является грубой ошибкой. В результате происходит усиление кровотечения.

КОК широко применяют и для лечения различных гинекологических заболеваний (эндометриоза, синдрома поликистозных яичников, миомы матки и др.). Однако это касается только монофазных КОК, т.к. трехфазные для лечебных целей абсолютно не подходят. Они подавляют фолликулогенез не полностью, поэтому могут способствовать прогрессированию (!) патологического процесса при вышеуказанных заболеваниях. В частности, на фоне применения трехфазных КОК не наблюдается железистой регрессии эндометрия, что противопоказано при гиперпластических его процессах (И.В. Лахно, 2002).

Для стимуляции овуляции нередко применяют антиэстрогены (кломифен, клостильбегит, тамоксифен). Чрезвычайно необходимым является тщательный (желательно ежедневный) контроль величины яичников (вагинальное исследование или УЗИ), ибо в некоторых случаях отмечаются явления гиперстимуляции, иногда сопровождающиеся апоплексией.

При назначении лекарственной терапии не всегда учитываются возможная химическая и фармакологическая несовместимость отдельных препаратов (например, кальций и магний являются антагонистами), аллергологический анамнез, наличие экстрагенитальной патологии, а также других существенных факторов. Это может способствовать развитию осложнений, ибо, к сожалению, «Graviora quedam sunt remedia periculis» («Некоторые лекарства хуже болезни» – лат.).

Никакое оборудование не способно заменить высокой квалификации и творческой мысли врача. На фоне значительного количества ошибок, от которых не застрахована ни одна система подготовки специалистов и ни одна система здравоохранения в мире, этой проблеме следует уделять гораздо большее внимание.